РУССКИЙ ПРОТЕСТАНТИЗМ ЭПОХИ АЛЕКСАНДРА I

П.В.Орехов,

Епископ (Красноярск)

В.И.Колмынин,

Епископ (Улан-Удэ)

 

РУССКИЙ ПРОТЕСТАНТИЗМ ЭПОХИ АЛЕКСАНДРА I

 

Первые годы царствования императора Александра I, внука Екатерины II, были отмечены заметным оживлением общественной жизни. В центре тогда обсуждаемых вопросов стояли проблемы освобождения крестьян от помещичьего гнета, реформы государственного управления, отношение к самодержавию, к французской революции. Снятие запрета с деятельности частных типографий, разрешение ввозить книги из-за границы, принятие нового цензурного устава (1804 г.) – все это оказало значительное влияние на дальнейшее распространение в России идей европейского Просвещения. И.П. Панин, В.В, Попугаев, А.Х. Востоков, А.П. Куницын и другие создали в Петербурге Вольное общество любителей словесности, наук и художеств (1801-1825). Оно переводило сочинения Вольтера, Дидро, Монтескье и находилось под сильным влиянием революционных взглядов А.Н. Радищева. Большой популярностью пользовался журнал «Вестник Европы», издававшийся Н.М. Карамзиным и затем В.А. Жуковским.¹ Путь в него литераторов от РПЦ был закрыт.

Сам император Александр I и его ближайшие помощники не считали Русскую православную церковь единственной духовной опорой государства и самодержавия. Только один из них, граф М.М. Сперанский, готовя планы реформы государственного управления страны, понимал, что это можно сделать совокупно с реформой РПЦ. В 1801 г. Государь подписал подготовленный Сперанским Закон о свободе вероисповедания, благодаря которому все религиозные течения получили равные права с РПЦ и свободу проповеди. Среди них были удостоены официальной регистрации и христианские протестанты-евангелисты. В 1803 году обер-прокурором духовного ведомства назначен личный друг императора, князь А.Н. Голицын. Официальная история РПЦ именует его «человеком увлекающимся, далеким от православия», в ответ на те «неудобства», что он причинил их конфессии.²

Глубокое обращение в веру Александра I произошло с началом Отечественной войны 1812 года, но он, по мнению историков РПЦ, стал более религиозным не к церковности, а более склонен к отвлеченной мистике под влиянием проповедницы мистических идей баронессы Крюденер. 13 июня 1812 года в приказе по Российской армии он призывал: «Воины! Вы защищаете веру, отечество, свободу. Я с вами! На зачинающего Бог!»³ А в царском Манифесте победу над «антихристом» Наполеоном он отнес к вмешательству сверхестественных божественных сил: «Не мы это сделали. Бог для совершения сего нашими руками дал слабости нашей силу, простоте нашей свою мудрость, слепоте нашей свое всевидящее око».⁴

Официальная история РПЦ сожалеет, что религиозный перелом в настроениях Александра I, приведший к созданию Священного Союза европейских монархов, «имел очень пагубные последствия для православной Церкви. Император окружил себя мистически настроенными людьми, которые считали, что они ближе к истине, чем Церковь. В России распространялись всевозможные секты и учения, которые захватили многих видных государственных людей».⁵

Важной заслугой Александра I и князя Голицына стало учреждение в 1812 году и последовавшая активная деятельность Библейского общества, к 1816 г. получившего официальный характер. Оно было создано по образу и подобию Британского. Голицына и Александра объединяла тяга к мистицизму, интерес к «ересям» и зарубежным религиям, монаршее покровительство иностранным проповедникам. Ходила молва, будто оба приняли протестантизм с водным крещением англичан и шотландцев.⁶ Император принимал живое участие в заседаниях РБО и был его членом с ежегодным взносом в 10 000 рублей и единственным пожертвованием 25 000 руб. Государь считал цели Общества благородными, а идею основания необходимой, вынося на первый план, правда, не пропаганду «божественных достоинств Священного Писания, а ожидание пользы, которую могло принести чтение духовной литературы людям всех сословий для воспитания в них благочестия и благонравия».⁷

Российское Библейское общество официально было открыто 11 января 1813 года в доме князя А.Н. Голицына, в присутствии видных сановников, духовных лиц всех вероисповеданий и английских пасторов Паттерсона и Пинкертона – представителей Британского Библейского общества. Отделения Общества были основаны во многих больших и малых городах империи. В Сибири это были Тобольское (1817 г.) и Иркутское (1819 г.) отделения РБО. Иркутский комитет, в свою очередь, контролировал деятельность Верхнеудинского, Селенгинского и Кяхтинского филиалов, и его активности способствовали граф М.М. Сперанский, назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири, и Забайкальская Английская духовная миссия. Последняя имела поручение от Лондонского и Российского Библейских обществ охватить евангельским учением Сибирь, Монголию и Китай, причем Россия желала руками англичан получить переводы богодуховной литературы на языках местных аборигенов.⁸ Всего же с 1813 по 1823 годы РБО и ЛМО было издано и распространено более 500 экземпляров Библии и Нового Завета более чем на 40 языках. Официальная история РПЦ дает такую оценку этому событию: «Параллельно с мистическим движением, в России развивалась деятельность Библейского Общества, которое во многом была полезна и способствовала духовному просвещению, но одновременно оказалась центром противников Церкви, которые желали проводить вне ее дело распространения Священного Писания».⁹ Между прочим, над переводами Священного Писания много трудились епископ РПЦ Филарет (Дроздов) и священник Г. Павский.

Особо следует сказать об иностранных протестантских миссиях ЛМО. С обнародованием Закон о свободе вероисповедания (1801 г.) на Северном Кавказе открыли свое представительство шотландские миссионеры для «распространения земледелия, ремесел и фабрик в тамошнем крае и обращения смежных магометан и язычников в христианскую веру посредством проповедования и печатания Священных книг».¹⁰ Эти 16 миссионеров, облачённых Александром I невиданными правами и привилегиями, настолько расширили свою колонию, что учредили свои представительства в Оренбурге, Астрахани и в Калмыкии. Когда член Шотландской духовной миссии Якоб Шмидт, живший в Калмыкии, сделал удачные опыты перевода на монгольский язык, появилась идея открыть представительство и среди бурят-монголов в Сибири, что и было осуществлено в 1817 году.

Отрицательной стороной благотворительной и издательской деятельности Библейского общества официальная история РПЦ отмечает то, что призывы и распространения РБО шли административным путем, когда царские чиновники были обязаны выполнять монаршие распоряжения быстро и беспрекословно, а само Слово Божие распространялось при помощи государственных учреждений. Кроме того, от издательской деятельности была отстранена православная Церковь. Все осуществлялось вне ведома Священного Синода, а некоторые духовные лица были привлечены к работе частным путем, наравне с представителями других вероисповеданий (и многое из которых, кстати, пришли в протестантизм!).

Об ущемлении самостоятельности РПЦ в эпоху Александра I «Закон Божий» говорит более пространно:

«В 1817 году влиянию Церкви был нанесен новый удар. Император учредил Министерство Духовных Дел и Народного Просвещения, которое, вместо самой Церкви, должно было проводить христианские начала в жизнь. Во главе министерства был поставлен кн. Голицын, который считал, что проведение христианских начал в жизнь должно идти не через Церковь, а через Библейское Общество. Во главе департамента духовных дел был поставлен секретарь Библейского комитета мистик А.И. Тургенев. Православная Церковь оказалась благодаря этому в зависимости от Библейского Общества.

Министерство принялось за борьбу с вольнодумством и новыми идеями и начало государственным путем вводить повсюду христианские идеи. К иерархии новое министерство относилось плохо. Митр. Амвросий, который противился вмешательству Голицына в жизнь Церкви, был уволен и на его место назначен арх. Михаил (Десницкий), воспитанник масонского общества, но и он, несмотря на воспитание, оказался нетвердым защитником православия».¹¹

Князь А.Н. Голицын являлся главной действующей фигурой в плане постепенного замещения русского православия евангельским протестантизмом. Он являлся Президентом Библейского Общества, главнокомандующим духовными делами иностранных вероисповеданий в России, а затем был назначен министром духовных дел и народного просвещения. Официальная история РПЦ отзывается о нем весьма неодобрительно. Мол, это он содействовал изданию и распространению книг «мистического» содержания, оказывал покровительство различным «мистическим сектам», стоял за «уравнения» православия с другими религиозными конфессиями, до сих «задвигаемыми» РПЦ при помощи властей на вторые роли. «В результате в российском обществе, в основном среди аристократических кругов, широко распространялись идеи мистицизма».¹² Понятно, что как личный друг императора, он сумел склонить его к поддержке начинаемых реформ в духовной жизни страны. Пытаясь переориентировать внимание государя от протестантизма к православию, Александр I получил от Государственного Совета, Сената и Священного Синода почетный титул Благословенного, но это не помешало ему продолжать интересоваться и иными, в том числе зарубежными христианскими религиями. В конечном итоге он стал поборником западноевропейских духовных ценностей, увлекая личным примером за собой значительную часть российского общества, и в особенности своего административного аппарата.

В 1818 году Александр I поручил Н.Н. Новосильцеву разработать проект новой Российской Конституции. Одобренный и подписанный государем, документ этот именовался «Государственной уставной грамотой Российской империи». Среди многих его пунктов провозглашались и гражданские свободы: слова, печати, вероисповедания, равенство всех перед законом, неприкосновенность личности и частной собственности. То есть уже в рамках высшего Закона страны РПЦ окончательно лишалась прежнего статуса духовного управителя общества, все граждане получали право свободно выбирать вероисповедание, а другие конфессии, в том числе иностранные, могли беспрепятственно не только учреждать свои Церкви и миссии, но и получать государственную помощь. И судя по событиям тех лет, Уставная грамота в завуалированном виде давала режим наибольшего благоприятствования евангельским христианам-протестантам, руководимых Лондонским Библейским обществом. История РПЦ оценивает этот важный документ крайне неодобрительно: мол, в XIX веке отношения между Церковью и государственной властью основывались на «одностороннем акте, изданном государством, который <…> ставил часто непреодолимые препятствия к развитию нормальной церковной жизни <…> Стеснения в церковной жизни происходили главным образом от обер-прокуроров, особенно, если они были, как гусарский полковник гр. Протасов (1836-55), людьми неверующими».¹³

Но времена меняются. Еще в 1821 году на защиту Русской православной церкви выступил митрополит Серафим (Глаголевский), ранее состоявший в Библейском Обществе с группой многочисленных церковных иерархов во главе с архимандритом Новгородского Юрьевского монастыря религиозным фанатиком Фотием (Спасским) и только что назначенный московским архиепископом Филаретом (Дроздовым). Оба, как и Голицын, находились в ближайшем окружении императора.

К ним примкнул также президент Академии наук А. Шишков, сенатор Аракчеев (ставший первым помощником Александра I после отставки М.М. Сперанского). В результате доноса Фотия князь Голицын в мае 1824 года был отставлен от руководства Министерством духовных дел и Русского Библейского общества. Александр I не стал защищать его, поскольку впал в крайний мистицизм, охладел как к делам церковным, так и к государственным. Причиной тому стал серьезный надлом в психике императора. В последние годы царствования его мучило угрызение совести участия в вероломном убийстве группой заговорщиков своего отца Павла I в ночь на 12 марта 1801 года. Это убийство показало ему его собственную незащищенность, внушив глубокий страх стать жертвой очередного переворота, отголоски которого, уже доносились из воинских частей, где сформировались две группы дворянских революционеров - будущих участников декабрьских кровавых событий на Сенатской площади. Есть сведения об инициировании смерти Александра I в Таганроге, аккурат перед восстанием декабристов 1825 года, и обретение его вновь под Томском в роли «старца Федора Кузмича».

Но после отставки князя Голицына митрополит Серафим был назначен Президентом Библейского Общества, но под контролем Священного Синода. Преемник кн. Голицына адмирал Шишков впал в другую крайность. Он начал борьбу с мистицизмом и Библейским Обществом, искоренял дух неправоверия (протестантизма), проводил политику патриотического православия, но опять вне Церкви, только государственными средствами. Поначалу деятельность РБО была сокращена, пока она в апреле 1826 года не была совсем ликвидирована как «вредная». Затем последовали гонения на русский перевод Священного Писания. Из библиотек изъяли все «мистические» книги. Опале подверглись некоторые иерархи, которых Шишков считал слишком либеральными («зараженными» духовной культурой христианского протестантизма). Под эту «раздачу» попал и митрополит Филарет, которого лишили звания члена Священного Синода. Адмирал Шишков и генерал Аракчеев потребовали осуждения его Катехизиса, но митрополит Серафим и Синод не допустили этого, не найдя в тексте ничего противоречащего Священному Писанию. Затем наступила пора ликвидации иностранных духовных миссий. Прежде всего упразднили Шотландскую и Базельскую христианско-протестантские миссии на Кавказе и Калмыкии, но Английская миссия в Забайкалье работала еще несколько лет, поскольку Иркутский гражданский губернатор Пятницкий и Верхнеудинский окружной начальник Шапошников не находили в делах иностранных пасторов «вредных действий», за что они были вскоре освобождены от своих должностей и отправлены в отставку.

Однако события, последовавшие после смерти императора Александра I, не положили конец переустройству духовной жизни России в русле христианского протестантизма. Вторая половина XIX столетия проходила под знаком собирания разгромленных сил, обоснования перспективности развития страны на европейский манер (чем успешно занимались «славянофилы» и «западники»). При этом всегда противостоялось православие и христианский протестантизм. Н.Г. Чернышевский, к примеру, считал православное наследие Византии не лучшим выбором духовной культуры, а П.Я. Чаадаев доказывал, что любой европейский вариант христианства мог бы принести России больше пользы, чем восточные (он имел ввиду православие) культы. Мол, «протестантизм остановился <…> там, где кончалось царство идеи, где начиналось царство грубого факта и обряда». Но изложение событий конца XIX-начала XIX столетий не входит в тему нашего доклада.

 

 

 

 

Литература

 

1.Зуев М.Н. История России. – С.192-193.

2.Закон Божий.., - С.301.

3.Храм во имя Христа Спасителя в Москве как храм-памятник Отечественной войне 1812 года. Памятные доски. – М., 2008.

4. Зуев М.Н. История России.., - С.195.

5. Закон Божий.., - С.303.

6. Жмакин В.В. Английская миссия за Байкалом (1817-1840 гг.) – «Христианские чтения», № 9-10, 1881. – С.458.; Никитин Д. Английская миссия за Байкалом. – «Байкал», 1988. - №5. – С.135-137.

7. Харченко Л.Н. Переводческая деятельность православных миссионеров в Сибири в XIX в. – «Ефремовские чтения». – Улан-Удэ, 2004. – С. 90-95.

8. Тиваненко А.В. История английской духовной миссии в Забайкалье (начало XIX столетия). – Улан-Удэ, 2009. – С.20-21.

9. Закон Божий.., - С. 303.

10. ЦГИА РФ, ф . 398, оп. 29, д. 494, л.9.

11. Закон Божий.., - С.303-304.

12. Зуев М.Н. История России.., - С.195.

13. Закон Божий., - С.306.